Faramir Fiction Archive

Значение слов (R)

Written by Anastasiya

19 December 2010 | 8225 words

Название: Значение слов
Автор: Anastassiya
Рейтинг: R
Пейринг: Фарамир-Арагорн, Боромир-Арагорн

December, дорогая моя подруга, я глубоко и бесконечно извиняюсь перед тобой за ту задержку, которая произошла с моей историей. Поверь, меньше всего на свете мне хотелось устроить это тебе:)))). И теперь, наконец, моя история опубликована и, я надеюсь, ты не будешь разочарована тем, что я выкладываю ее на русском языке. После долгих размышлений и некоторых проблем с английским языком я решила, что будет лучше, если я перейду на свой родной язык и это решение было значительно облегчено тем, что ты тоже русская, как и я )), и сложностей с пониманием здесь не возникнет. Так что, милая моя, эта история посвящается целиком и полностью только тебе.

Предисловие: Боромир остался жив и должность наместника по праву наследования перешла к нему. Действие фанфика начинается с момента расставания, когда по книге Арагорн со своими витязями повернул обратно в Эдорас, простившись с хоббитами и Гендальфом (ну и остальными, конечно же). Но спутником Арагорна в моей истории случилось быть Фарамиру.

Written for the 2010 Midwinter Swap.

Request by December: Boromir has safely returned from the Ring quest, but seems far from his former self.Eventually his concerned brother discovers (or Boromir himself tells him) that in the course of the journey he and Aragorn had spent a night together (Boromir?s first time ever with a man, and Aragorn had been the top). Since then, in spite of himself Boromir has grown to have deep feelings for the man; but he keeps it to himself, because for Aragorn it had obviously been a one-night-stand: the King is friendly with the new Steward, but no more. So Boromir feels used, is beset with humiliation and resentment, and is generally very difficult to be around.Now! What Boromir doesn’t know is that for Faramir and Aragorn it was love at first sight. They would already be embarking on a relationship when Faramir learns about his brother’s plight. Up to you whether they had already been intimate, but they have certainly acknowledged their feelings for each other.
So. What is Faramir to do? He is very sorry for Boromir and does not wish to hurt him ? but he so very much loves Aragorn and does not wish to hurt him either?
Feel under no obligation to make everyone happy in the end, though. If somebody is to be left broken-hearted, so be it?
I would be most grateful if you would stick to the Book version of the characters, or at least not describe their looks as specifically Movie- verse. Also, I would be very, very happy for this story to be explicit.

NB: Prospective participants of future Swaps, please note that you are required to write a story in English. It needn’t be perfect —we’re all amateurs here— but if you’d be unwilling to post your own, uncorrected version of your work because your English isn’t good enough, you need to have a beta reader / editor / co-author on board before you sign up, so you know you can enter a complete story before the deadline.

---

Фарамир опустился на корточки, положив руки на плечи Пиппину.

- Прощай же, Перегрин Тук, – сказал он с легкой улыбкой на устах. – Не в легкое время пришлось нам повстречаться, но и это не помешало тебе проявить свою доблесть.

- Я буду скучать по тебе, Фарамир, – тихо ответил Пиппин, и Арагорну показалось, что в глазах его блеснули слезы. Он смотрел на Фарамира с таким неподдельным восхищением, что королю Гондора осталось только удивиться, как быстро этот молодой гондорский военачальник внушал к себе любовь и почтение окружающих.

- Не надо, – сказал Фарамир. – Глядишь, и свидимся мы еще с тобой на этой земле.

- Так ты приедешь ко мне?

- Все может быть, – улыбнулся Фарамир вновь, и Пиппин не смог сдержать своих чувств, бросившись к Фарамиру в объятия. Тот рассмеялся, прижав к себе хоббита, и Пиппин в который раз ощутил то необъяснимое щемящее чувство, которое возникало у него всякий раз, когда он был рядом с младшим братом Боромира.

Когда же прощания были закончены, Гэндальф в последний раз подошел в Арагорну и Фарамиру и тихо молвил:

- Война закончилась, но сердца вашего народа, ровно как и ваши, еще долго будут тяготиться былыми потерями. Не усугубляйте эту тяжесть еще больше, ибо в ваших силах не только преодолеть ее, но и стократно увеличить. – С этими словами он отвернулся и пошел к группе эльфов и хоббитов, которые уже готовы были двинуться в путь.

А Фарамир и Арагорн сели на коней и направились назад в золотой чертог Рохана, где их ждали с нетерпением.

Долго ехали они молча, погруженные в свои думы, однако Арагорн не раз кидал взгляд на своего молодого спутника, пытаясь понять, о чем он думал. Его стальные глаза неотрывно смотрели вдаль, однако руки ловко справлялись с поводьями, безошибочно направляя коня в нужном ему направлении.

Солнце зашло, окрасив небосвод в яркие алые тона, и они решили продолжить путь поутру, остановившись у небольшой речушки, пробегавшей под холмом. Двум следопытам, которые провели большую часть своей жизни под открытым небом, недолгое возвращение к подобному времяпровождению даровало покой и успокоение. Луна взошла над бескрайними холмами Рохана, и река тихо несла свои воды куда-то вдаль. Они сидели на берегу, прислушиваясь к ночным шорохам, когда Фарамир задумчиво сказал:

- Я только сейчас начинаю понимать, как мне не хватает былых времен, когда месяцами напролет мы с отрядами пересекали просторы Итилии, проводя ночи под открытым небом. Сколь бы не была мягка постель, однако она никогда не заменит сон на прогретой солнцем земле, покрытой мягкой нежной зеленью…

- Ты прав, – вздохнул Арагорн, подумав о том, что уже несколько месяцев он вел непривычную для себя жизнь. – Только следопыт может понять необъяснимую прелесть звездного неба над головой, свежесть воздуха и пение ночных птах и предпочесть их каменным хоромам.

- Ну, и хоромы не так уж плохи, коль это дворец, – рассмеялся Фарамир в ответ, ощущая удивительную близость со своим государем.

Арагорн тоже рассмеялся, посмотрев на мужественные черты своего собеседника. Щемящее чувство пустоты, которую не смогла заполнить даже любовь Арвен, начало покидать его. Он вдруг спросил:

- Ты любишь Эовин?

Фарамир повернулся к нему, и при ровном свете луны Арагорн увидел удивление на его лице. Однако голос его был предельно спокойным, когда он ответил:

- Я никогда не видел женщины, подобной ей. Когда я впервые повстречал ее, я был поражен печалью и страданием, написанными на ее прекрасном лице. Однако ни красота и ни печаль пленили меня к ней. В ней есть то высокое благородство и гордость, которые не позволяют ей принимать жалость от кого бы то ни было, и твердость духа, которая заставляет восхищаться ею. Она… – Фарамир замолк, склонив голову.

- Она будет счастлива с тобой, – быстро добавил Арагорн, положив руку на плечо своего собеседника. Фарамир обратил к нему взгляд и с улыбкой сказал:

- Кто знает, что твориться в голове женщины… – Он немного помолчал и добавил. – Боромир всегда так говорит.

- Боромир?

Фарамир рассмеялся.

- Да, Боромир любит повторять, что внутренний мир женщин непостижим для мужского сознания, и никогда нельзя быть уверенным в том, о чем она думает, даже находясь в твоих объятиях…

- Понимаю, почему Боромир до сих пор не нашел себе подходящую пару.

- Отец сильно сокрушался по этому поводу, – добавил Фарамир, и улыбка исчезла с его лица. Между ними воцарилось тишина.

Арагорн почувствовал, как тяжесть молчания начала давить на него, и посмотрел на Фарамира, который сидел, уставившись в землю.

- О чем ты думаешь, Фарамир? – спросил он.

Молодой человек обратил к нему свое лицо, на котором застыло выражение печали.

- Отец был так сражен горем, когда узнал о гибели Боромира… – тихо сказал он, и в его голосе чувствовалась такая безграничная боль, что у Арагорна кольнуло в груди. – Может статься, что если бы я не сказал ему тогда, что слышал звук рога, Денэтор и поныне был бы жив, и радовался бы счастливому возвращению своего сына…

- Ты не виноват, Фарамир, – Арагорн обнял молодого человека за плечи, привлекая к себе. – Не по твоей вине случилась его смерть, и он сам выбрал свой путь. Не думай об этом.

- Ну что ж, я сделаю так, как велит мне мой король, – улыбнулся тот, склонив голову на плечо Арагорну. Мягкие волосы коснулись его щеки, и Арагорн судорожно вздохнул, уловив трепет своей тела. Ему показалось, что с того первого дня, когда Фарамир обратил к нему свой ясный взор в палатах врачевания, он ждал этого момента – момента, когда он сможет заключить этого сурового молодого человека в свои объятия. И сейчас он ясно ощутил, как сердце его охватило щемящее чувство нежности. Он повернул голову, желая прикоснуться губами ко лбу молодого мужчины, но в этот момент тот приподнял голову, и их губы соприкоснулись. Они воззрились друг на друга, застыв на месте, и впервые в жизни Арагорн почувствовал свое бессилие перед зовом плоти. Он поднял руку и скользнул костяшками пальцев по щеке своего партнера. Фарамир вздохнул, закрыв глаза, и он не смог удержаться от искушения почувствовать вкус этих губ. Рука его скользнула под черные волосы, а рот завладел губами Фарамира. Он целовал его сначала нежно, потом со все нарастающей настойчивостью. Он чувствовал, что Фарамир начал отвечать на его ласки, и глухо застонал, познав в себе желание обладать этим телом, любить его и отдаться ему в ответ.

Он понимал, что никогда прежде не испытывал подобных чувств к мужчине, но в этот момент мысли его были далеки от этого. Его руки просто скользили по мускулистому телу, которое ему хотелось любить, и он не мог остановить себя. Он побудил Фарамира лечь на землю, и накрыл его своим телом. Казалось, его возбуждение передалось и его партнеру, и они стали быстро срывать друг с друга одежду, пока их горячие тела не соприкоснулись друг с другом.

- Фарамир, – прошептал Арагорн, познавая непередаваемую страсть в объятиях сильного красивого тела, и покрывая поцелуями его шею и лицо. – Фарамир…. – И его собственный голос казался ему далеким и нереальным. Он глухо зарычал, достигнув апогея своего удовольствия, и в последний раз крепко сжал Фарамира в своих объятиях. Тот судорожно вздохнул, чувствую, как по телу разбегается пьянящая дрожь, и бессильно опустил голову на землю. Томная усталость овладела всем его существом, и он закрыл глаза. Сон начал понемногу одолевать его, и постепенно отдаваясь в его власть, он чувствовал, как Арагорн ласково водит пальцами по его лицу, отодвигая в сторону локоны.

Они двинулись в путь с первыми лучами солнца. Легкий ветер дул с запада, колыхая золотистую ковыль, и всадники не спеша двигались вперед. Где-то там были люди, которые ждали их, но для них в этот день не существовало никого вокруг. Фарамир молча наблюдал за двигавшимся чуть впереди Арагорном, и когда тот поворачивал к нему голову и их взгляды встречались, он видел в его глазах чувства, которые испытывал сам. Какое значение имели слова, которыми они изредка перекидывались? Да и имели ли они значение вообще? Разве можно было передать ими то глубокое чувство друг к другу, которое каждый из них нес внутри себя? Нет, но их глаза и улыбки говорили так много…

А через несколько дней вся компания, провожавшая конунга Теодена в последний путь, вернулась обратно в Минас-Тирит, где их встречал наместник Боромир. Он оставался в городе в качестве правителя на время отсутствия короля, и сейчас гордо восседал на белом коне, приветствуя великую процессию.

Город быстро приобретал бывшее величие и очарование, и через несколько недель там должен был состояться еще один праздник в честь свадьбы младшего сына наместника Денэтора Фарамира с сестрой конунга Эомера Эовин. После этого они уедут в свою новую вотчину Эмин-Арнен в Итилии, которую Арагорн отныне сделал владениями Фарамира, назначив его принцем Итилиенским.

Сразу же по прибытии Арагорн приступил к своим обязанностям. Дела не ждали, и уже на следующий день был созван совет, на котором решались важнейшие вопросы королевства. Арагорн руководил советом, сидя во главе стола. По правую руку от него сидел его наместник – Боромир, казавшийся нервным и уставшим, и мысли его, казалось, витали далеко от обсуждаемых вопросов.

Речь шла о необходимости оказания помощи итилийским поселениям, пострадавшим после войны, и Арагорн по большей мере слушал, изредка вставляя слово, и глаза его все чаще возвращались к Фарамиру, который сидел чуть дальше Боромира, и своим обычным спокойным и рассудительным тоном поведывал совету об Итилии. Перед ним было разложено множество карт, и спокойные жесты, с которыми молодой человек водил по пергаментам, вселяли в сердце короля щемящее чувство благоговения. Фарамир вдруг замолчал и взглянул на государя. Их глаза встретились, и Арагорну показалось, что губы молодого мужчины слегка дрогнули, и взгляд наполнился нежностью. Но потом кто-то спросил:

- Фарамир, ты лучше всех знаешь Итилию. Сможешь ли ты возглавить отряд для поездки в ее населенные пункты?

И Фарамир отвел свой взор от лица Арагорна и с улыбкой ответил:

- Конечно. Я думаю, это хороший вариант.

Но Боромир, до сей минуты все время молчавший, вдруг добавил:

- И я тоже поеду.

Все взгляды как по команде обратились к нему, и Арагорн сказал:

- Боромир, как наместнику тебе не обязательно самому ездить по таким делам.

- А я поеду. Я чувствую необходимость в том, чтобы лично знать, как обстоят дела в королевстве. Тем более, что мое присутствие здесь не требуется. Когда же я вернусь, я смогу составить тебе наиболее четкий отчет о том состоянии, в котором сейчас находятся все поселения.

На этой ноте совет и закончился. На следующий день с рассветом отряд должен был двинуться в путь. Советники во главе с Боромиром быстро покинули зал совещаний, но Фарамир выходил последним, и Арагорн сумел удержать его за руку. Он чувствовал, что не в состоянии бороться со своими чувствами, и сердце требовало любви. Закрыв дверь, он прижал молодого человека к стене и начал покрывать поцелуями его шею, затем подбородок и щеки, пока не коснулся губ, и Фарамир ответил на поцелуй с радостью воина, приносящего обет верности своему государю. Он позволил королю развязать завязки на его груди, и Арагорн обвил своими руками обнаженный торс, чувствую, как от соприкосновения с телом Фарамира его собственное тело оживает. Он скользнул губами по груди, прикусив соски, и опустился на колени. Он хотел с помощью губ и рук рассказать молодому человеку о своих чувствах к нему, ибо не находил для этого слов, когда раздался стук в дверь. Они замерли.

- Ваше Величество, – раздался голос слуги, – Ее Величество королева Гондора спрашивает, не могли бы вы прямо сейчас прийти к ней.

- Да, – ответил Арагорн хриплым голосом, – да, скажите ей, что я сейчас приду.

Он поднял голову, и его глаза встретились с глазами Фарамира. Сожаление и легкая грусть были в его взгляде, но губы слегка растянулись в улыбке. Арагорн поднялся и в последний раз с отчаянием завладел его ртом. Потом поправил одежду и вышел.

Несколько дней минуло с тех пор, как отряд покинул Минас-Тирит, и вот теперь пришло время вновь вернуться в белый город. Всадники стремительно мчались по просторам Итилии, и Фарамир в который раз подумал, как прекрасно было вновь находиться здесь. Ветер, бивший в лицо, нес с собой томный аромат трав, так напоминавшей ему о днях юности, и он полной грудью вдыхал их живительную силу. День клонился к вечеру, и им осталось всего несколько миль до того места, где им откроется вид на Белый город, вздымавший свои вершины к небесам, когда он услышал, как Боромир кричит его имя. Фарамир натянул поводья, замедлив скорость.

- Фарамир, – прокричал Боромир вновь, приблизившись к нему, – нужно дать лошадям отдохнуть! Иначе мы совсем загоним их.

Фарамир с удивлением взглянул на брата, однако не стал перечить. Спешившись, он уловил озадаченные взгляды людей, сопровождавших их. Боромир вел себя странно и, несмотря на всю свою проницательность, Фарамир не мог понять, что творилось в голове его брата. Казалось, он всю неделю ужасно торопился назад, однако на обратном пути находил тысячи причин, чтобы задержать прибытие.

- Боромир? – Фарамир подошел к нему и положил руку ему на плечо. – Что тревожит тебя? Ты не похож на себя в эти дни.

- Но все в порядке, мой брат, – нервно ответил тот, вывернувшись из-под его руки. – Ты же видишь, что лошади устали. Если мы хотим добраться до города без проволочек, нужно дать им время на отдых.

Фарамир решил не напоминать, что они проскакали лишь несколько миль с последней остановки, и лошади не могли устать так быстро. Вместо этого он направился следом за Боромиром, сказав:

- Мне казалось, что ты спешил вернуться. Что-то изменилось?

- Мои обязанности наместника не позволяют мне надолго отлучаться из города, ты же знаешь, – раздраженно ответил Боромир. Он все еще избегал взгляда брата. – Однако сегодня мое присутствие уже вряд ли понадобиться. Тогда к чему загонять лошадей?

- Все же хорошо было бы вернуться засветло…

- Фарамир, что я должен сделать сейчас?! – вскричал Боромир, резко повернувшись к нему. – Я не лошадь и не могу решать за нее. Оставь это!

С этими словами он отвернулся и повел своего коня к ручью. Фарамир удивленно воззрился ему в спину. Да, Боромир был импульсивным человеком, для которого эмоциональные взрывы были не такой уж редкостью. Однако даже в такие моменты он оставался неизменно тактичным и аккуратным в подборе слов, не говоря уже о том, что никогда не позволял себе разговаривать в подобной манере с младшим братом. Поэтому такое поведение не только удивило Фарамира, но и слегка задело. Но, чувствуя, что Боромир не был расположен к дальнейшему разговору, он молча передал поводья подошедшему солдату и направился к небольшому возвышению, с которого открывался прекрасный вид вниз.

Обратив свой взгляд к заходящему солнцу, он подумал о последнем вечере, который они провели в Минас-Тирите, и о том, как страстно и неудержимо целовал его Арагорн, когда королева Арвен призвала его к себе. Фарамир вздохнул. Одно только воспоминание об этом вызывало трепетную дрожь во всем его теле. Он был честен с собой и прекрасно знал, что любил Арагорна. Любил с первой встречи, с первого взгляда, когда увидел его в палатах врачевания. Но он пока не знал до конца, чего же хотел сам Арагорн, ибо он ничего не говорил.

- Фарамир, – он обернулся, встретившись взглядом с Боромиром. – Мы можем поговорить?

- Конечно, брат, – ответил он, удивившись неуверенности в голосе Боромира.

Боромир опустил голову, устремив в землю взгляд.

- Прости, что я был груб с тобой, – сказал он, не поднимая головы, – я не знаю… вернее я знаю, что происходит… Я не хочу быть с тобой таким, но не могу ничего поделать. У меня сердце не на месте.

Фарамир подошел ближе, положив руки на плечи Боромиру.

- Если ты хочешь поговорить, я всегда выслушаю тебя, ты же знаешь, – сказал он с улыбкой, попытавшись поймать взгляд брата. – Не так страшны для меня твои грубые слова, как то, что я не знаю, что тяготит тебя.

- Ты осудишь меня, – тихо сказал Боромир, подняв на Фарамира глаза.

- Не мне тебя судить, Боромир. Ты лучшее, что когда-либо было у меня в жизни. Разве ты еще не знаешь, что можешь сказать мне абсолютно все? Что тебя тревожит?

Боромир опустился на землю, и Фарамир последовал его примеру.

- Ты когда-нибудь был близок с мужчинами? – вдруг спросил он, и Фарамир опешил на мгновение, но тут же спокойно ответил:

- Война, Боромир, и долгое отсутствие женщин рядом с собой накладывают на мужчин свои отпечатки. Интимные отношения между мужчинами в подобном положении не такая уж редкость. Да, я был близок с мужчинами.

Боромир встряхнул головой и продолжил:

- Я…я не знаю, как говорить об этом… Я… я всегда считал это чем-то… ненормальным… – Он взглянул на Фарамира, ожидая его реакции, но тот сидел молча, и он продолжил. – Но однажды я был с мужчиной, и я не почувствовал отвращения. Наоборот, мне очень этого хотелось. Все внутри бурлило от противоречивых чувств, и я познал тогда настоящее удовольствие. Он был со мной нежен… – Боромир вновь посмотрел на брата, боясь увидеть на его лице презрение после таких признаний, но глаза Фарамира смотрели на него с прежней любовью и пониманием. Поэтому, набравшись храбрости, он заговорил снова. – Он был со мной нежен, и мне так хотелось принадлежать ему. Все было так плохо, так горько. На сердце давила безумная тяжесть, и когда он обнял меня, прижав к себе, я впервые почувствовал необходимость в настоящих мужских объятиях. Он поцеловал меня, и я решил, что отдам ему все, что он попросит, только бы забыться в его руках.

Он замолчал, уставившись невидящими глазами куда-то вдаль. Он был так красив. Фарамир задумчиво изучал чеканные черты лица своего брата, терпеливо ожидая продолжения. Он вспоминал о том, кем был для него Боромир, – человеком, которым он восхищался больше всего в своей жизни. Любил и уважал больше всех в жизни. Боромир с самого детства был ему не просто братом, он был другом, он был защитником. Именно он терпеливо учил Фарамира драться на мечах, скакать на лошади. Поощрял его, когда все получалось, ласково насмехался, когда Фарамир проваливал уроки. Выгораживал перед отцом. Он всегда был идолом для него. Да и не только для него – для всех, кто служил под его началом. Его появление поднимало в людях дух, вселяло надежду. А теперь он сидел здесь, и такая неуверенность исходила от него, что Фарамир почти не узнавал своего брата. Кто был тот человек, перед которым склонил свою гордую голову лучший воин Гондора? Перед которым он трепетал и хотел ему принадлежать? Объятия которого были для него спасением… Фарамир тяжело вздохнул, ибо ему показалось, что он знал отгадку. И вдруг слова Боромира, который заговорил вновь, начали ложиться на его сердце тяжелым грузом.

- Это было в Квэтлориэне – зачарованной стране эльфов, где мы остановились на несколько недель. Все, казалось, ощущали там спокойствие и радость, но меня постоянно терзали сомнения. Я слышал в себе голоса, я слышал ее слова. Она говорила, что весь мир падет, Гондор проиграет… Что Черный Властелин завладеет кольцом и не останется больше надежды. Она говорила мне, что только кольцо – единственное спасение, что я должен забрать его, и я это понимал. Но также я чувствовал и то, что так не должно быть, что надежда все еще оставалась, что я должен справиться с собой. В отчаянии я бродил по лесу, когда увидел его. А на его лице была спокойная уверенность того, что все будет хорошо. Каждый его шаг, каждый жест излучали силу. Я подошел к нему, и он обнял меня. Боже, как мне хотелось тогда, чтобы он никогда меня не отпускал. Я рассказал ему о своих сомнениях, и он рассмеялся, начав перебирать мои волосы. А потом он поцеловал меня, и я отдался ему. Ты понимаешь, о чем я, Фарамир? – Боромир взглянул на брата, ища понимания в его лице. И да, Фарамир понимал, о чем он говорил. Более того, он понимал, о ком. Но в момент отчаянного признания Боромир не разглядел в лице Фарамира боли, и продолжил дальше. – Он взял меня с силой победителя, с силой государя. Боль во мне смешивалась с высшим удовольствием, какое можно испытать только на поле брани. Он брал меня, а ко мне возвращались силы, ко мне вернулась надежда. Он целовал мое лицо, по которому бежали слезы, и я уже тогда знал, что завтра я уеду из Лориэна, направляясь в Гондор. Да, приходил конец Братству кольца, но мне не было до этого дела. Передо мной уже была другая цель – вернуться на свое место, возглавив армию Гондора… А он целовал меня так, как будто я был единственный, кто был нужен ему в этом мире, шептал какие-то ласковые слова, которые заглушали боль в моем теле. Да, он дал мне силу, он вернул мне твердость духа. Он оставил меня на траве, сотрясающегося от рыданий, но вернувшегося к свету. – Боромир замолчал, переведя дух. Он схватил Фарамира за руку, но брат не ответил на его пожатие. – Ты молчишь, брат мой! Почему? Ты презираешь меня?

Фарамир собрал всю силу в кулак, чтобы голос его звучал спокойно, и сказал:

- И что же теперь?

- Теперь? Я не знаю, что теперь. Мне больно, мне плохо. Меня вновь терзают сомнения, но он не видит этого. Более того, он вообще ведет себя так, как будто между нами ничего не было. Я не понимаю, что мне делать. Я хочу быть рядом с ним, но боюсь возвращения. Я хочу видеть его серые глаза, слышать его голос, но Арагорн не подает и вида, что ему тоже чего-то хочется.

Произнесенное имя было последней каплей, в которой нуждался Фарамир в этот момент. Он высвободил руку из рук Боромира и сурово сказал:

- Так почему же ты не пойдешь и не поговоришь с ним об этом? – Боромир удивленно взглянул на брата, пораженный резкостью его голоса. – Мучаешь себя сомнениями, но боишься сделать первый шаг.

- Ты считаешь, что мне следует поступить так?

Фарамир встал и заставил себя ответить спокойно:

- Да, я так считаю, Боромир. Ясность всегда лучше неопределенности. А теперь идем, уже совсем стемнело… Ты наместник короля, но ты также его друг, и он не осудит тебя за твой поступок. Идем же, мы и так вернемся в город только к полуночи.

И отвернувшись от Боромира, он быстро направился к своему коню.

А следующий день, как и прежде, начался с совета. Помимо того, что обсуждались вопросы поездки наместника в Итилию, речь зашла также об определении границ с Харрадом. До сих пор не была урегулирована проблема пограничных земель с этим королевством, и прибывшее в Минас-Тирит посольство из Харрада предлагало делить территории по принципу равенства. Эта тема была в самом разгаре, когда Боромир резко вскочил со стула, вскричав:

- Я не понимаю, к чему все эти дискуссии! Харадримцы открыто выступали в войне против нас, а теперь они еще и требуют возвращения им каких-то территорий. Это просто немыслимо!

- Сядь, Боромир, – терпеливым голосом сказал Арагорн, – вопрос установления границ между государствами не терпит поспешных решений. Многие границы действительно были со временем стерты, и сейчас нам предстоит решить этот вопрос, чтобы и харадримцы не остались в обиде, и нам было это выгодно.

- Но не им диктовать нам свои условия, Арагорн! На войне с Мордором они присоединились к нашему врагу, и ты закрыл глаза на это, заключив с ними мир. Как победители мы имеем право разрешить этот вопрос односторонне!

- Если мы будем решать этот вопрос в одностороннем порядке, Боромир, в будущем это может привести к новым непониманиям между нашими королевствами. Это будет невыгодно ни нам, ни им.

- Но, Арагорн…

- Хватит, Боромир! – повелительным тоном обрезал тот. – Если ты не хочешь понимать смысла этой дискуссии, я вынужден просить тебя не вмешиваться в разговор.

И Боромир, вскочив с места, быстро направился к выходу. Не удосужившись даже поклониться, он с размаху хлопнул дверьми, и Арагорн устало зажал виски пальцами, со вздохом сказав:

- Пожалуй, мы тоже закончим на сегодня. – Он встал, и вслед за ним встали остальные члены совета. – Все свободны. Фарамир, могу я поговорить с тобой?

Фарамир остановился. Как только зал опустел, Арагорн подошел к нему и спросил:

- Ты не знаешь, что происходит с Боромиром?

Фарамир встряхнул головой, и черные пряди упали ему на лоб. Арагорн поднял руку, чтобы убрать их, но молодой человек отвел его руку в сторону, сказав:

- А ты и не знаешь, государь?

- Да что с вами сегодня обоими? – нетерпеливо спросил Арагорн, уловив изменение. – Боромир ведет себя как мальчишка, отрицая очевидное, а ты говоришь загадками.

Фарамир отвернулся, не в силах смотреть Арагорну в лицо, но потом вновь заглянул в серые глаза, ответив:

- Тебе нужно поговорить с Боромиром, государь. Он твой наместник, твой друг. Вы вместе перенесли с ним много невзгод, вместе познали радость побед. Его тяготит ноша гораздо более тяжелая, чем несогласие о границах. Его тяготит незнание и неуверенность в тебе, в твоих чувствах к нему…

- О чем ты, Фарамир?

- Я говорю о том, что произошло между вами в Квэтлориэне, государь, – усталым голосом ответил он. – Мне не нужно ничего знать, но мне больно видеть, как мучается мой брат.

Он минуту помолчал, изучая лицо своего короля, а потом спросил:

- Я могу идти?

- Ты можешь, Фарамир. – Спокойно ответил Арагорн, не отводя взгляда от красивого лица, дороже которого для него не было ничего на свете. Фарамир слегка склонил голову и вышел.

Арагорн сидел у себя в кабинете, вспоминая тот день в Квэтлориэне. Он помнил красивое лицо Боромира, сраженное отчаянием. Он подошел к нему, пошатываясь, и Арагорн схватил его в объятия, желая дать утешение. Он помнил, как начал целовать его, обнимая его красивое сильное тело. Он чувствовал, что Боромир был не в состоянии думать, не в состоянии слушать. Он напоминал расстроенного ребенка, которому нужна была любовь… Арагорн помнил, как он взял его. Да, он овладел им резко – без колебаний и подготовки, и это была дань, которую молодой гондорский военачальник заплатил за силу, которая была ему возвращена. Он помнил, как оставил его: совершенное в своей мужской красоте тело, вздрагивающее от рыданий. Черные волосы разметались по зеленой траве. И стоя рядом с ним и, изучая его совершенство, Арагорн знал, что завтра серые глаза этого молодого человека вновь обретут прежнюю ясность и суровость. Он поедет в свою страну, чтобы защищать ее ценой своей жизни. Он поедет через Рохан, чтобы помочь им в их деле. Но это будет завтра, а сегодня он должен излить свою горечь до конца.

Но разве мог Арагорн подумать, что Боромир до сих пор мог вспоминать тот день? Мог ли подумать, что какие-либо сомнения могли одолевать его? Мог ли… Но мысли его вдруг прерваны были внезапно распахнувшейся дверью.

- Боромир!

Да, это был Боромир. В неясном свете свечей его лицо казалось хищным, глаза – слишком блестящими. Черные волосы рассыпались по плечам, резко контрастируя со слегка загорелой кожей. Губы молодого человека дрогнули в улыбке, и он быстрым шагом направился к Арагорну, заключив его в объятия. Он не дал Арагорну сказать ни слова, начав яростно его целовать. Его руки быстро проникли под длинную тунику, лаская чувствительную кожу, и Арагорн попытался что-то сказать, но Боромир заглушил его слова хриплым:

- Я хочу тебя. Я нуждаюсь в тебе. Подари мне силу.

И Арагорн почувствовал, что не может отказать. Да, в этот момент тяжесть вины за сделанное навалилось на него таким грузом, что он решил уступить. Страсть молодого человека частично передалась и ему, и он начал отвечать на его поцелуи. Пусть это будет данью, которую Арагорн должен был заплатить за свой поступок. Он позволил себя раздеть и не сопротивлялся, когда Боромир, развернув его к себе спиной, побудив опереться на стол. После минимальной подготовки он вошел в него также жестко, как это сделал когда-то Арагорн, и государь хрипло зарычал, познав прошлую боль молодого человека. Боль, страсть, ярость, дикое желание – вот то, что они познавали в объятиях друг друга.

Арагорн лег грудью на стол, вцепившись в столешницу. О, мой бог! Как силен был этот молодой мужчина! О, мой бог! И Арагорн уставился на приоткрывшуюся дверь, в которой вдруг показался… Он хрипло застонал, ибо Боромир в последний раз с силой вошел в него… Фарамир! Дверь закрылась, а Арагорн все смотрел в отчаянии, чувствуя, как сердце дало трещину.

Боромир развернул его к себе, завладев его ртом, а потом опустился на колени, желая доставить удовольствие своему королю. Но Арагорн поднял его, прошептав:

- Не надо…

- Почему? – прошептал Боромир в ответ, но Арагорн лишь положил руку ему на щеку, изучая красивое лицо. Как он был красив. И так молод. И государь изучал его черты лица, и из глаз его текли слезы.

- Арагорн?

- Молчи, – прошептал Арагорн, проведя пальцами по его щеке. Так красив, но его красота не вызывала в нем ничего кроме восхищения. Прямой нос, волевой подбородок, серые глаза… Такой же, как его брат, но совсем другой. Арагорн смотрел в это лицо, но оно не вызывало в нем и капли тех волнующих щемящих ощущений, которые он испытывал в такой же момент, обнимая Фарамира.

Арагорн закрыл глаза и тихо сказал:

– Ступай…

- Но Арагорн…

Арагорн почти по-отечески посмотрел на Боромира и прошептал:

- Разве ты не удовлетворен? – Он отвел черную прядь за ухо и, легко коснувшись губами лба Боромира, вновь повторил:

- Ступай.

И Боромир ушел, оставив его одного. Арагорн опустошенно опустился на стул, зажав голову в руках. Он чувствовал себя предателем и с ясностью осознавал, что ему не было прощения. Однако одна мысль о том, что он может потерять Фарамира, лишиться возможности обнимать и целовать его, и просто смотреть в его глаза, вдруг придала ему силы. Он резко вскочил со стула и направился прочь из кабинета. Он поймал Фарамира, когда тот быстро поднимался по лестнице, направляясь в свои покои.

- Фарамир!

Фарамир замер на месте, ибо не мог противиться этому голосу.

- Фарамир, – Арагорн подошел к нему.

- Государь.

- Не называй меня столь официально, – с мольбой в голосе сказал он. – Я хочу поговорить с тобой, объяснить…

- Нет необходимости оправдываться передо мной в своих действиях, Арагорн, – спокойно сказал Фарамир. – Боромир – мой брат, и его счастье значит для меня больше, чем мое собственное. Если ты поступил таким образом, то это лишь значит, что ты нашел этот выход единственно верным, и я не осуждаю тебя за это.

- Фарамир, – Арагорн тяжело вздохнул, – все было совсем не так, как ты подумал…

- Я ничего не думал, государь. Честно сказать, я приходил к тебе просить, чтобы ты отпустил меня в Эмин-Арнен. Я хотел бы увидеть, в каком состоянии имение до того, как мы с Эовин приедем туда.

- Когда ты собрался ехать?

- Я хочу ехать сейчас.

Арагорн схватил Фарамира за руку, поднеся ее к своим губам.

- Нам нужно поговорить прежде, – сказал он. – То, что произошло в кабинете и в Лориэне – это….

- Я ничего не хочу знать, государь, – торопливо прервал Фарамир, и, поклонившись, быстро пошел прочь.

Неделя прошла быстро, и Арагорн вновь созвал совет в зале совещаний. Когда он появился в зале, там было еще пусто. За ним явился Боромир. Он сел как всегда по правую сторону от короля, и Арагорн внимательно посмотрел в его умиротворенное лицо. Боромир больше не приходил к нему после того вечера, и Арагорн был несколько озадачен такому повороту событий.

- Ты кажешься довольным, – сказал он.

- Я и вправду доволен, – с улыбкой ответил Боромир. Он схватил руку Арагорна в свои и сказал, – Прости… то, что я сделал, – ужасно, непристойно…

- Перестань, – прервал Арагорн, но Боромир продолжил, не отпуская его руки:

- Нет, позволь мне сказать. Ты спас меня уже в который раз. После Лориэна я не мог понять твоего отношения ко мне. Мне казалось, что ты просто использовал меня, а потом забыл. Я чувствовал себя игрушкой в твоих руках, игрушкой, которой попользовались и выбросили. – Он замолчал, и Арагорн по его тяжелому вздоху понял, как тяжело было молодому человеку говорить об этом. – Но то, что ты не оттолкнул меня, когда я пришел к тебе… Позволил обладать тобою, хотя мог отказать, все это убедило меня в том, что я неправильно о тебе думал. Спасибо, Арагорн. – С этими словами он поднес руку Арагорна к губам, и в тот же миг на пороге появился Фарамир. Он замер на месте, опершись о косяк, и Арагорн непроизвольно сжал руку, пытаясь сдержать нервную дрожь. Однако Фарамир быстро взял себя в руки и спокойно спросил:

- Государь, я не вовремя?

- Ты вовремя, Фарамир, – ответил он, высвободив руку. – Проходи.

Боромир вскочил со стула, заключив брата в объятия.

- Ты выглядишь счастливым, – с улыбкой констатировал Фарамир.

- Потому что я счастлив, – рассмеялся тот, поцеловав брата в обе щеки, и Арагорн быстро отвернулся, не в силах скрыть своего отчаяния.

А через несколько дней город наполнился радостными песнями и возгласами. Колокольчики весело звенели, оповещая горожан, что возлюбленный сын Гондора Фарамир женится на белой деве Рохана.

Арагорн стоял на ступенях Цитадели, когда пара приблизилась к нему. Они опустились перед ним на колени, и король возложил на голову Эовин свадебный венок. Он подошел к Фарамиру, и рука его дрогнула. Фарамир поднял к нему свои стальные глаза, в которых застыли вопрос и сожаление, а Арагорн не смог отделаться от мысли, что добровольно отдает свою любовь другому человеку. «О, Боже! Что же ты делаешь? Что делаешь? – металась в его голове отчаянная дума. – В этих глазах сосредоточена вся твоя сила, весь твой дух. Это не ты утешал его тогда на пути из Рохана, это он поделился с тобой своей силой. Ты сжимал его в объятиях, и прежняя уверенность и сила возвращались к тебе, как и всякий раз, когда ты смотрел на этого молодого человека, крепкого духом словно сталь. Вся твоя жизнь в этом человеке, в его жестах и тихих улыбках, в его спокойном уравновешенном голосе… О, Боже, что же ты делаешь?!»

- Государь… – тихо сказал Фарамир, и Арагорн, справившись со своими чувствами, наконец, возложил венок и на его голову. В тот же миг радостные аплодисменты и крики сотен людей наполнили верхний ярус города, и молодожены встали, повернувшись к народу.

А спустя несколько дней Фарамир уехал со своей молодой супругой в Эмин-Арнен, и в городе вновь воцарился покой.

Спустя несколько месяцев

Боромир зашел в кабинет, желая обсудить с Арагорном несколько вопросов. В комнате было пусто и холодно. За окном уже выпал снег, и Боромир удивился, почему тут не был разожжен камин. Решив не вызывать слуг, он наклонился разжечь дрова, когда его внимание привлек смятый лист бумаги, на котором было написано имя его брата. Боромир расправил лист, начав читать слова, написанные ровным почерком. И с каждым словом кровь отливала от лица его все больше.

_«Фарамир, мой прекрасный мальчик, я пишу это письмо, даже не зная, захочешь ли ты читать его. Но сердце мое рвется на части, и я не могу остановить себя. Ты никогда не простишь меня, я знаю, но не могу сдержать порыва оправдать свои действия перед тобой.

Ты помнишь ту ночь, которую мы провели вместе, – ночь под открытым небом и только мы с тобой? Тогда я впервые познал настоящее счастье. Ты склонил свою голову мне на плечо, и мне показалось, что весь мир вокруг затих. Смысл всего исчез, и осталось лишь одно желание – никогда не отпускать тебя от себя, раствориться в тебе, любить только тебя. Ни одна живая душа никогда не вызывала во мне подобных чувств, и я с уверенностью могу сказать, что попроси ты тогда бросить все ради тебя, я бы бросил. Но потом ты увидел меня с твоим братом… О, моя любовь, ты даже не представляешь, насколько ты тогда ошибся. Ты сказал: «счастье Боромира дороже тебе, чем твое собственное, но ты и…»_

Распахнувшаяся дверь не дала ему возможности дочитать до конца. Арагорн вошел в кабинет и замер, увидев Боромира, сидевшего на корточках.

- Почему ты мне ничего не сказал? – дрожащим голосом прошептал Боромир, и Арагорн открыл было рот спросить, о чем он, когда увидел смятый лист бумаги в его руке.

- А стоило ли? – тихо спросил он, опершись о стену.

Боромир встал, метнув на него полный отчаяния взгляд.

- Знаешь ли ты, – прошептал он сдавленным голосом, – знаешь ли, что я рассказывал своему брату о нашей близости в Лориэне?

- Я знаю. Он говорил мне об этом.

- Арагорн, я рассказывал своему брату, любимому единственному брату, как я занимался любовью с тобой, с человеком, которого он любит!

- Ты не можешь знать о его чувствах…

- О нет, – голос Боромира дрожал от отчаяния, – теперь я знаю, что он чувствовал. Я помню, как он не ответил на мое рукопожатие, когда я спросил его, что мне делать. Я помню, как он встал, бросив натянутым голосом, что мне нужно поговорить с тобой… Арагорн! Я помню, как мертвенно спокоен был его голос, когда он вошел в зал совещаний, а я держал тебя за руку! О, Боже, он никогда ни в чем не винил меня, никогда не порицал… Он не заслужил такого! … Неужели он видел нас в тот вечер?

Арагорн опустил глаза, не в силах сдержать наполненный отчаянием взор Боромира. Что-то сильное сдавило грудь, и ком подступил к горлу.

- Да, – еле слышно произнес он.

Боромир некоторое время молчал, потом подошел к нему, положив руки на плечи.

- Скажи, он не дал тебе ничего сказать, да? – Это был почти риторический вопрос и, не дождавшись ответа, он продолжил. – Он слишком гордый, чтобы слушать после того, что увидел… Ты любишь его?

Арагорн закрыл глаза, чувствуя, как голова начала разрываться от боли.

- Я больше жизни люблю его, Боромир, – ответил он.

Боромир прижался лбом к его плечу, прошептав:

- Прости меня!

- За что? – Арагорн приподнял его подбородок, заглянув в серые глаза. – Это я должен просить у тебя прощения.

И Боромир поднял голову, и увидел всю печаль мира в глазах человека, стоявшего перед ним. Он вспомнил себя несколько недель назад, когда исповедовался своему брату в своих чувствах, свою боль и разочарование… Неужели все это сейчас было написано на лице Арагорна?

Был уже вечер, когда Минас-Тирит предстал пред взором Фарамира. Он был несколько озадачен той поспешностью, с которой Боромир просил его вернуться в своем письме и, как только белый город показался на горизонте, резко остановил лошадь. Его люди также остановились, застыв поодаль.

«Да что это со мной? – подумал он, чувствуя, как уверенность начинает покидать его. – Веду себя словно ребенок… Словно Боромир!» – вспомнил он вдруг, восстановив в памяти похожий эпизод несколько месяцев назад. Чувство разочарования начало охватывать его, и он глубоко вздохнул, пытаясь отогнать от себя наваждение. Он не мог не признать, что чувство неизвестности пугало его, и он совсем не горел желанием встретиться с Арагорном вновь.

- Лорд Фарамир, – Берегонд подъехал к нему, обратив на него удивленный взгляд, – Следует ли сделать остановку?

Фарамир медленно перевел взгляд, и какое-то время молча изучал его лицо. Но потом, встряхнув головой, сказал:

- Нет. До города осталось совсем немного. Едем!

И группа двинулась вновь. Как только они достигли города, Фарамир сразу же отправился в цитадель. Его родство с наместником Гондора – близким другом Арагорна, не освобождало его от обязанности засвидетельствования своего почтения королю сразу же по прибытии, и он мужественно двинулся к дверям. Но к его облегчению зала оказалась пуста, и Фарамир направился на поиски Боромира. Не найдя его в кабинете, он решил, что его брат может быть в своей комнате. Тихо постучав в дверь и не услышав ответа, он вошел внутрь. В комнате было также пусто, но легкий ветер с балкона раздувал занавеси, и Фарамир увидел там мужскую фигуру. Он улыбнулся и, раздвинув легкие портьеры, вышел на балкон.

- Боромир!

Однако когда человек обернулся, он тихо произнес:

- Арагорн…

- Фарамир.

Они уставились друг на друга, не в силах оторвать друг от друга взгляд. Фарамир словно очнулся и быстро поклонился, сказав:

- Государь…

Он пытался скрыть неловкость, которую чувствовал внутри. Как он мог не подумать, что не стоит заходить в комнату брата без разрешения. И теперь он начал ощущать не только неуверенность, но еще и вновь проснувшуюся боль. Арагорн прервал его размышления:

- Я ждал тебя, Фарамир.

Фарамир поднял на него свои глаза, пытаясь понять, не шутит ли он, и спросил:

- Ждал меня в комнате моего брата, государь?

Арагорн испустил тяжелый вздох.

- Я просто не знал, как я могу еще поговорить с тобой.

- Это не самое лучшее место, милорд.

- Но единственное, куда ты мог прийти по собственной воле.

Фарамир посмотрел на него долгим взглядом.

- Мне казалось, мы уже все обговорили в последний раз, – сказал он. – Так зачем же ты меня ждал?

- Мы ничего не обговорили, Фарамир. Я так и не успел сказать тебе самого главного. Я виноват перед тобой, я знаю, но…

Фарамир поднял руку, заставив Арагорна замолчать, и сказал:

- Зачем ты говоришь мне это, государь? Все, что я должен был знать, я знаю. Все, что я хотел сказать тебе, я сказал. Тогда к чему дальнейшие объяснения? – его голос был тверд, но внутри он отчаянно пытался не переходить грани дозволенного. Кем бы ни был для него Арагорн, он все же был королем, и очень трудно было соблюдать субординацию к человеку, когда внутри все кипело.

- К тому, мой возлюбленный брат, что ты совсем ничего не знаешь, – прошептал голос ему на ухо, в то время как сильные руки обвили его за талию. Фарамир окаменел. Боромир повернул его к себе, обхватив руками его лицо.

- Дорогой мой, – сказал Боромир вновь, – ты знаешь все, но только не то, что было на самом деле. И я молю бога, чтобы ты простил меня за то, что я сделал, но тогда я и представить себе не мог, какую боль причинил тебе.

- О чем ты? – спросил Фарамир.

- Фарамир, после того, как ты сказал мне, что я должен поговорить с Арагорном, я отправился к нему…

- Я не хочу об этом говорить! – прервал его Фарамир.

- Нет, ты меня выслушаешь, мой младший брат, – повелительно ответил тот, заставив брата удивленно воззриться на него. Он никогда не говорил с ним в таком тоне, поэтому Боромир решил воспользоваться замешательством Фарамира и продолжил более мягким голосом. – Я был одержим чувством разочарования от того, что меня использовали, а потом забыли. Я пришел к Арагорну с намерением выяснить его истинное отношение ко мне, но он не оттолкнул меня. Я увидел в нем то, что так хотелось моему сердцу – что он не ненавидит или не презирает меня, что я для него не игрушка, и что то, что он дал мне в Квэтлориене, было сделано от чистого сердца.

- Очень интересный рассказ, – усмехнулся Фарамир, но потом серьезно добавил, – Но ты счастлив и это главное.

Однако Боромир не обратил внимания на его усмешку:

- Ты прав, я счастлив. Я счастлив от того, что знаю, что не был использован. Я счастлив от того, что теперь у меня на сердце легко и светло… Я счастлив оттого, что теперь по-настоящему люблю и собираюсь жениться. Я счастлив оттого, что Арагорн помог мне понять мои истинные чувства, и в моей душе более нет обиды.

- Ты собираешься жениться? – с изумлением спросил Фарамир.

- Да, – рассмеялся тот, – я повстречал единственного человека, которому хочу посвятить свою жизнь. Прекрасную женщину, которую люблю больше всего в жизни. – Боромир помолчал, рассматривая черты своего брата, но потом добавил. – Тогда в кабинете был последний раз, Фарамир, когда мы были с Арагорном.

- Последний?

- Да! Я и не знал, что разрушаю чью-то любовь, ибо настолько был ослеплен гневом, что не замечал ничего более. Прости меня.

Фарамир молчал, вглядываясь в лицо Боромира.

- Нечего прощать, – сказал он вдруг, и Боромир с облегчением подумал, что Фарамир остался прежним.

- Тогда я оставлю вас, – с улыбкой сказал он, поцеловав Фарамира в щеку, – вам многое нужно обсудить.

И еще раз улыбнувшись, он быстро вышел.

Фарамир повернулся к Арагорну. Так они и стояли некоторое время, молча изучая друг друга. Арагорну казалось, что взгляд молодого человека проникал прямо ему в душу. Он разрывался от желания заключить его в объятия, но боялся, что тот оттолкнет его. Посмотрит на него своим тихим взглядом, но оттолкнет.

Поверил ли он Боромиру? Да и остались ли у него еще какие-нибудь чувства к своему королю? Арагорн почувствовал, как сомнения начинают одолевать его, а с сомнениями страх, что все уже кончено, что Фарамир уже забыл о том, что они испытали вместе, и что, возможно, он давно уже этого не хочет.

Арагорн медленно приблизился к нему и неуверенно поднял руку, притронувшись к щеке молодого человека. Фарамир стоял не шевелясь, но не сделал ни одного движения против, и когда Арагорн нетерпеливо прильнул к его губам, он не оттолкнул его от себя. Он еще не простил, но уже не отказывал. Он позволил себя поцеловать, и Арагорн дрожащими руками заключил его в свои объятия. О, Боже, в его поцелуях не было и тени того, что он испытывал рядом с Боромиром. Это была не просто слепая страсть, это была безграничная неудержимая любовь. Это была необходимость срочно обладать этим человеком, подавить его, заставить склониться перед собой, но в то же время сдаться на его милость, отдать ему свое тело и душу в безграничное владение, ощутить его силу.

Арагорн целовал его, сжимая в объятиях, но когда он почувствовал легкое ответное движение губ молодого человека, он больше не смог сдерживать рвавшиеся наружу слова:

- О, дорогой мой, любимый, – шептал он сквозь поцелуй, – как я скучал по тебе, как ждал… Мое сердце разрывалось на части от сомнений о том, что, может быть, ты забыл меня или что ты не чувствовал и малой доли того, что чувствовал я, находясь рядом с тобой. О, мой упрямый мальчик, как я виноват перед тобой…

Его слова были прерваны Фарамиром, который вдруг отстранился от него. Арагорн в напряжении уставился в серые глаза.

- Не чувствовал и доли того, что чувствовал ты? – спросил Фарамир, и губы его дрогнули в улыбке. – Но я не знал, что делать мне с моими чувствами, когда слушал, как Боромир рассказывал мне о тебе. Я полюбил тебя с первого взгляда, когда ты позвал меня к свету, Арагорн, но я ничего не знал о том, что чувствовал ты. Твой взгляд говорил мне, что ты испытываешь подобные чувства, но сам ты ничего не говорил, только молчал.

Арагорн нервно рассмеялся, чувствуя, как напряжение начинает покидать его. Он вновь заключил Фарамира в объятия, уже ласково прошептав ему:

- Я люблю тебя больше жизни. Я любил тебя с первого дня, когда увидел… Мне страшно от мысли, что ты можешь оттолкнуть меня или разлюбить. Я писал тебе бесконечные письма, но не решался их отослать… Я с ума схожу от понимания того, как трепещет мое тело от соприкосновения с твоим. Я не могу дождаться того момента, когда я смогу раздеть тебя, чтобы ласкать твое тело…

Фарамир уперся руками ему в грудь, прошептав:

- Не в комнате Боромира.

- Там, где ты скажешь, – сказал Арагорн, заглянув в серые глаза.

- Тогда я буду ждать тебя у себя, – рассмеялся Фарамир. – Дай мне время привести себя в порядок после дороги…

Арагорн тоже рассмеялся, поцеловав его в шею.

- Все, что потребуешь, любимый, – прошептал он.

Он смотрел, как молодой человек скрылся за дверьми, и сердце его наполнилось счастьем. Он вдруг подумал о том, о чем говорил Фарамир, и, улыбнувшись, закрыл глаза. Руки и губы могли сказать много, но они не могли заменить слов. Он вспомнил, как Пиппин смотрел на Фарамира, когда они прощались. Как много говорил его взгляд, но разве он рассказал полностью о тех чувствах, что испытывал хоббит, смотря на красивого гондорского военачальника? Нет! И в этот момент Арагорн понял, что никогда отныне он не будет молчать, когда нужно говорить.

Конец

NB: Пожалуйста, не публикуйте эту работу (включая переводы на другие языки) на прочих ресурсах без предварительного разрешения автора. [ подробнее ]
NB: Please do not distribute (by any means, including email) or repost this story (including translations) without the author's prior permission. [ more ]

Enjoyed this story? Then be sure to let the author know by posting a comment at https://www.faramirfiction.com/fiction/znachenie-slov. Positive feedback is what keeps authors writing more stories!